8 сентября 1941 года в воспоминаниях чекиста Фролова Андрея Петровича — генерала военной контрразведки Смерш. Летом — осенью 1941 года — офицера особого отдела Юго-Западного направления. Публикуем впервые отрывок из его дневников, предоставленный сыном Андреем.
Утром, восьмого сентября 1941-го года в Полтаве, по дороге в штаб мне кто-то крикнул: «Андрей!». Это был мой киевский сослуживец Н. Он сказал: «Я видел твоих вчера в Кременчуге — и Маню и детей!». Я аж похолодел, ведь немцы уже могут быть там. Тут же бросился к Селивановскому: «Товарищ генерал, прошу выделить машину для срочной эвакуации моей семьи из Кременчуга!» Тот ответил: «Не имею права. Действуй под свою ответственность – я ничего не знаю». Я со всех ног к шофёру: «Каримов, бензин у тебя в баке есть?» «Только залил» «Давай ещё с собой пару канистр и гоним в Кременчуг – приказ начальника»
Мы взяли из гаража две канистры, запрыгнули в газик и погнали в Кременчуг. Через полтора часа тряски подъезжаем к Кременчугу. Картина жуткая и нерадостная – в городе бой, пикируют немецкие бомбардировщики, бьёт артиллерия, везде разрывы бомб и снарядов, пожары, дым. Сердце моё сжалось. Надо было во что ни стало успеть их спасти или погибнуть вместе.
Неожиданно мы наткнулись на цепь наших матросиков, окапывающихся на выезде из города. Молоденькие ребята с винтовочками, ну как могла противостоять их редкая цепь немецким танкам? «В город нельзя! Там немцы!» — загородил нам дорогу их усатый начальник. Я достал своё удостоверение и сказал: “У меня задание» и был тут же пропущен. С пригорка было видно, что немецкие танки уже вползают в город, и наши бойцы отбивают их из последних сил, а по вокзалу немец бьёт прямой наводкой. «На вокзал!» скомандовал я шофёру. Каримов творил чудеса, уворачиваясь от воронок и разглядывая дорогу сквозь дым. Навстречу бежали мирные жители, матери с детьми, старики. Тут же у дороги раненные, убитые. Печальная картина. Много среди убитых и военных и мирного населения. Но особенно почему-то запомнилась лошадь, взрывом ей оторвало зад, и она лежала, истекая кровью, и умирала молча, со смотрящими на дорогу полными смертной тоски глазами и упрёка людям за то, что они с ней сделали. Когда мы выскочили на платформу, обстрел усилился, раненные, которые здесь собрались в надежде на эвакуацию, перекатывались от взрывов снарядов то в одну, то в другую сторону, мелькали ошмётки их грязных, кровавых бинтов. Где же наши, живы ли, как их найти среди такого кошмара. О себе я вовсе не думал и страха не было. И, вдруг, вижу сестрёнка моей жены, Роза, бежит среди всего этого ада с чайником в руке. Я к ней «Роза, где наши?!» «Они здесь в укрытии, я за водой выскочила, дети пить хотят!» и мы нырнули по вертикальной лестнице в небольшой привокзальный бункер. И тут я услышал голос: «Папка!», это кричала Лара. Я быстро обнял и поцеловал их всех и скомандовал – «За мной наверх, быстро!». Я помог им выбраться на поверхность – это было чудо – все были живы и здоровы. Мы с Каримовым моментально запихали всех в газик – Маню с детьми, Розу, их стариков и в восьмером погнали прочь.
Мы уже были на выезде, как снова налетели немецкие самолёты, машина, которая шла перед нами, вдруг подпрыгнула и загорелась, раздался мощный взрыв, слева на нас налетали самолёты. По моей команде мы все выскочили из машины и упали в ближайшую канаву, я закрыл детей своим телом. Самолёты промчались, мы бросились обратно к машине. Каримов вскочил за руль и мы вновь помчались по дороге. Мы лихо обогнули горящую вместе с пассажирами машину и вырвались за город. Вскоре проскочили опять ту же цепь молоденьких матросиков с винтовочками, которые собирались ценой своих жизней хотя бы минут на десять-пятнадцать, задержать немцев и прикрыть отступающих. У всех у них были матери, может быть невесты, браться и сёстры – грустное дело война. Я посмотрел на них, как бы прощаясь с каждым – вряд ли кому из них суждено уцелеть в этой мясорубке. Канонада усиливалась, видно было, как подходили новые немецкие части, ползли в город жуткие, как стальные динозавры, серые немецкие танки. И тут я с ужасом услышал, как лопнула рессора. Мы были всего километрах в трёх от той жиденькой цепи наших матросиков и было ясно, что немцы много времени нам не дадут. «Я сейчас подправлю!» — крикнул Каримов и выскочил с топором, подбежал к дереву, ловко несколькими ударами отсёк приличную ветку, запихал над задним колесом и примотал проволокой. «Доедем, только можно, товарищ Фролов, я глушитель сниму, а то страшно» «Ну конечно, делай как тебе удобней, довези, главное!»
— Ничего, проскочим! – весело крикнул Каримов, снял глушитель и, действительно, гораздо тише стало ухать справа и слева и больше не казалось, что каждый снаряд летит прямо в нас. Я обернулся на Лару и Юру, оба сидели молча с серьёзными лицами, но не плакали.
— Ничего ребятки, скоро будем дома! – успокоил я их чем мог, а сам думал: «да досталось детям по полной, вот Гитлер проклятый, попадись он мне»
Разрывы снарядов отдалялись и постепенно перешли в далёкую канонаду, и до Полтавы мы добрались вполне благополучно, не считая страшную болтанку по разъёзженной танками дороге.
Машину остановили перед штабом и я сразу побежал докладывать о своём возвращении Селивановскому. Он очень обрадовался, что мне удалось спасти семью и был крайне удивлён, что немцы штурмуют Кременчуг. Он тут же повёл меня доложить Будённому. Семён Михайлович встретил меня недовольным тоном:
«Вы, что, лично были в Кременчуге и видели там немецкие танки?»
«Так точно, товарищ командующий армией»
«А откуда же они там взялись, по данным нашей разведки они туда ещё и близко не могли подойти» сказал Будённый и с сомнением посмотрел на меня – «Вы ничего не путаете?»
«Да я видел немецкие танки и пехоту в городе, как вас сейчас, товарищ командующий, они уже центр заняли и выходили к окраинам»
«Позовите Дубошина», рапорядился Будённый и через минуту командир авиационной дивизии был уже в кабинете. «Пошлите лётчиков проверить обстановку в Кременчуге, и немедленно сообщите обстановку при их возвращении, а то вот лейтенант говорит – немцы Кременчуг взяли» Мы с Селивановским вышли и я занялся оформлением документов на срочную эвакуацию семьи. Через полчаса меня вызвали опять к Будённому, увидев меня, он закричал: «Вы паникёр! Я вас под трибунал отдам! Лётчики только что прилетели из Кременчуга, никаких немцев там и близко нет, никаких там ваших боёв, там одни наши части и полная тишина!» Я дождался, когда он перестанет орать и ответил: «Чепуха, враньё!». Будённый с гневом и удивлением смотрел на меня: «Как враньё? Вы что себе позволяете?!» «Ваши лётчики над другим городом летали, пошлите нормальных лётчиков и они дадут верную информацию» — заявил я со всей своей уверенностью. Будённый заколебался и вновь вызвал Дубошина: «Пошлите других лётчиков, надо перепроверить…» и, подозрительно глядя на меня, буркнул: «Но, если и на этот раз они не найдут там немцев – вы за это ответите по законам военного времени!» Мы с Селивановским опять вышли, и, не зная своей участи, я бросился к семье для того, чтобы немедленно организовать их отправку в тыл, чтобы тут со мной ни случилось. Немцы должны были уже занять Кременчуг и, не исключено, уже двигаются по направлению к нам. Полтаву нам не удержать – это ясно, будем драпать. Поэтому, главное, спасти семью. Мне удалось в течение часа посадить их всех в поезд, я их всех расцеловал, как в последний раз, они махали мне в окно, я бежал за поездом. Тут ко мне подбежал особист и сказал, что меня срочно к телефону. Мы зашли в здание вокзала, говорил Селивановский: « Товарищ Фролов? Так, слушайте, тут такое дело – все ваши данные полностью подтвердились, Будённый приказал расстрелять командира дивизии Дубошина» — это Селивановский проговорил чуть со смешком: «я поручаю выполнить это вам. Понятно?» «Так точно товарищ генерал!» — и я тут же стал набирать Дубошина: «Дубошина срочно к телефону!»
«Дубошин слушает!»
«Это лейтенант особого отдела Фролов звонит. Чтобы духа вашего в части через пятнадцать минут не было!»
«Как вы смеете так разговаривать с командиром дивизии!? Вы за это ответите!»
«Я тебе щас, отвечу! Ты куда послал свои долбаные самолёты? Тебе что, жить надоело?! Если я тебя через пятнадцать минут найду… »
« А? Что? Понял…»
Я перезвонил через полчаса, но ординарец не смог его найти. «Ну и слава богу» — решил я и не ошибся. Через три дня мне позвонил Будённый: «Здравствуйте, товарищ Фролов! Вы Дубошина расстреляли?»
«Я его пока не нашёл, товарищ командующий»
«Ой, как хорошо! Вы разыщите там его по своим каналам. Он нам, знаете, очень нужен. Тут очень срочный вопрос решать надо, а без него никак, он, всё-таки, очень хороший командир дивизии. Вы уж найдите его, пожалуйста, и доставьте в штаб, как можно скорее». Я тут же позвонил нашим лётчикам и велел передать Дубошину, что опасность миновала, и ему надо срочно явиться в штаб на совещание. В дальнейшем никаких проблем между Будённым и Дубошиным не возникало. При этом Дубошин меня явно недолюбливал и держался весьма вызывающе. Видно на мой тон тогда обиделся и не мог простить. Я отвечал ему тем же. Мы с ним ещё и в японскую повоевали вместе. Но никогда не общались. Не со всеми у меня складывались отношения.
Автор: Андрей Петрович Фролов, личные дневники