Житье-бытье крестьян Полтавской губернии в 18-19вв. — каким оно было?
«Судьбы многих крестьянских семей были похожи друг на друга. Из года в год жили они в одной и той же деревне, выполняли одни и те же работы и повинности. Женились и выходили замуж в основном только в своей общине. Законным возрастом для вступления в брак мужчины было 18 лет, а женщины — 16 лет. Ранние крестьянские браки помещиками поощрялись, так как это способствовало увеличению числа крестьянских душ и, соответственно, доходов помещиков. В крепостное время крестьянских девиц зачастую отдавали замуж без их согласия. После отмены крепостного права постепенно устанавливаются обычай выдавать замуж с согласия невесты. К малолетним женихам тоже применялись крутые меры. Если кто жениться не хотел, то батька оглоблей заставлял. Засидевшихся женихов и невест позорили.
В среде украинского крестьянства именно свадьба, а не венчание считалась юридической гарантией брака: обвенчанные пары 2–3 недели могли жить порознь, ожидая свадьбу. Предшествовал всему “каравай” – так называли в Украине и главный ритуальный свадебный хлеб, и сам обряд его приготовления, который чаще всего происходил в пятницу. В субботний вечер сельская молодежь прощалась с молодыми. На девич-вечере делалось свадебное дерево – “гильце”, “вильце”, “ризка”, “тройчатка”. Это густое цветущее дерево – символ молодости и красоты молодых, которым украшали хлеб или калач. Оно стояло на столе в течение всей свадьбы. Наступало воскресенье. С утра подружки одевали невесту к венцу: самая лучшая сорочка, вышитая юбка, намисто, красивый венок с лентами. Венчальную сорочку женщины берегли как реликвию до самой смерти. Венчальную мамину сорочку брал с собой сын, когда шел на войну. Жених также приезжал в вышитой сорочке (ее должна была вышить невеста). Молодые ехали венчаться в церковь. После этого приезжали во двор невесты, где их встречали хлебом-солью, обсыпали житом, и молодая приглашала гостей к столу. Свадьбе предшествовало сватовство. Существовал обычай: отправляющихся на сватанье людей для успеха дела хлестали прутьями или забрасывали женскими головными уборами, чтобы поскорей засватать девушку. Интересным было утро свадебного дня, когда невеста мылась. Ходила она в баню не одна. Когда невеста вымоется и как следует попарится, знахарка собирает носовым платком невестин пот и выжимает его в пузырек. Этот пот потом вливали в пиво жениху, чтобы связать молодых нерасторжимыми узами.
Крестьянские свадьбы обычно игрались осенью или зимой, когда заканчивались основные сельскохозяйственные работы. Нередкими из-за тяжелой крестьянской жизни и ранней смерти были повторные браки. Резко возрастало число повторных браков после эпидемий.
Смерть настигала человека в любое время года, но в холодные зимние месяцы работы ей заметно прибавлялось. Хоронили покойников до начала XIX века на церковном погосте. Однако, в связи с опасностью заражения инфекционными заболеваниями, особым указом кладбища было предписано устраивать за пределами населенных пунктов. К смерти люди готовились заблаговременно. Перед смертью старались вызвать священника для исповеди и причастия. После смерти покойника обмывали женщины, одевали в смеретную одежду. Мужики сколачивали гроб и копали могилу. При выносе тела начинались причитания плакольщиц. Ни о каком вскрытии и свидетельстве о смерти и речи не было. Все формальности ограничивались записью в метрической книге, где причина смерти указывалась местным священником со слов родственников умершего. Гроб с покойником везли в церковь на носилках-креслах. Церковный сторож, уже зная о покойнике, звонил в колокол. Через 40 дней после похорон справлялись поминки с обедом, на которые привозили попа для службы.
Ни рубленых изб, ни землянок в Полтавском уезде почти не строили, так что образцом местной избы следует признать мазанку. Она основывалась на нескольких дубовых сохах, закапываемых в землю. В сохи врубливались жерди, к ним привязывались солома или лоза или ветки вишни. Получившуюся избу замазывали глиной, убирая рещины и выравнивая стены, а через год покрывали специальной, белой глиной.
Хозяйка и ее дочки исправляли стены избы после каждого ливня и белили снаружи трижды в течение года: к троице, покровам, и когда избу обставляли на зиму от холода соломой. Дома были ограждены частично рвом с пышно разросшейся дерезой, ясенями или белой акацией, частично плетнем (тыном) у ворот, обычно одностворчатых, состоящих из нескольких продольных жердей. Около улицы строился скотный сарайчик (повитка). На дворе, обычно около хаты, строилась рубленная квадратная комора с 3-4 засеками или закромами для хлеба. Также ни один двор не обходился без клуни, которая возвышалась обыкновенно поодаль от хаты за гумном (током). Высота входных дверей в хату обычно составляла 2 аршина 6 вершков, а внутренних дверей на 2 вершка выше. Ширина дверей всегда была стандартная — 5 четвертей 2 вершка. Запиралась дверь деревянным крючком и красилась какой-нибудь темной краской. К окнам хаты иногда приделывали ставни, окрашенные в красный или зеленый цвет.
Наружняя дверь вела в темные сени, где обыкновенно помещалась часть одежды, упряжь, утварь, плетеный ящик для хлеба. Здесь же стояла легкая лестница, ведущая на чердак. Сюда же выходил просторный вывод, проводящий дым из печки вверх через трубу на крышу. Против сеней устраивалось другое, теплое отделение, «хатына» — убежище стариков от пыли, женщин и детей. Большие избы включали в себя еще особую парадную комнату (светлицу). Крайний угол от дверей был весь занят печью, иногда составляющей четвертую часть маленькой хатки. Печь складывалась из сырца. Ее украшали клинчиками, кружками, крестиками и цветами, нарисованными синькой или обыкновенными охрами. Печь мазали одновременно с хатой перед праздниками. Между печью и так называемым холодным углом, вдоль стены клали несколько досок для ночлега семьи. Сверху прибивали полку для женских вещей: шиток, мычок, веретен и вешали жердь для одежды и пряжи. Сюда же вешалась колыбель. В холодном углу оставляли верхнюю одежду, подушки, постель. Таким образом, этот угол считался семейным. Следующий угол (кут), расположенный между двумя угловыми окнами и боковым окном, назывался покуттям. Он соответствовал красному углу у великороссов. Здесь на особых дощечках ставили иконы отца и матери, потом старшего сына, среднего и младшего. Их украшали бумажными или естественными засушенными цветами. Возле образов иногда ставили еще бутылки со святой водой, а за ними прятали деньги и документы. Здесь же стоял стол или скрыня (сундук). У стола вдоль стен стояли еще скамьи (лавки) и скамейки. В противоположном покутю, находился глухой угол, расположенный у глухого конца двери. Он имел только хозяйственное значение. Здесь помещалась посуда на полке, ложки и ножи. Узенькое пространство между дверями и печью называлось «кочерыжником», потому что было занято кочергами и лопатами.
Обычная пища у крестьян хлеб, который они сами пекли, борщ, который «найздоровшый, усему голова» и каша, чаще всего пшенная. Пища готовилась с утра и на целый день. Употребляли ее следующим образом: в 7-8 часов утра — завтрак, состоящий из капусты, коржей, кулиша или локшины с салом. В постный день сало заменялось маслом, служащим приправой к огурцам, капусте, картофелю, или молоком из конопляного семени, которым приправляли яичную кутю, отваренный ячмень, мятое пшено, или конопляным семенем с гречневыми лепешками.
За обед садились с 11 часов и позже, если задержит молотьба или другая работа. Обед состоял из борща с салом и каши с маслом, редко с молоком, а в постный день из борща с фасолью, свеклой, с маслом и каши, иногда отваренной фасоли и гороха, вареников с картофелем, коржей с горохом, помазанных медом.
На ужин довольствовались остатками от обеда, или ухой (юшкой) и галушками. Мясо курицы или цыпленка бывало в меню только по большим праздникам. К концу лета, когда созревали большинство овощей и фруктов, стол немного улучшался. Вместо каши часто варили тыкву, горох, фасоль, кукурузу. На полдник к хлебу добавляли огурцы, сливы, дыни, арбузы, лесные груши. С 1 сентября, когда дни становились короче, полдник отменялся. Из напитков пили в основном квас и узвар. Из спиртного — водку (горилку).
Одежда малороссов, предохраняя от климата, в тоже время подчеркивала, оттеняла, увеличивала красоту, особенно женскую. Заботы о наружности местной женщины выражались в следующих обыкновениях: на первый день светлого праздника женщины мылись водой, в которую клали окрашенное и обыкновенное яйцо, и растирали щеки этими яйцами для сохранения свежести лица. Для того, чтобы щеки были румяными, их терли различными красными вещами: поясом, плахтой, цветочной пылью ржи, перцем и другими. Брови иногда подводили сажей. По народным поверьям умываться можно было только по утрам. Только по субботам вечером и накануне больших праздников, девицы мыли голову и шею и волей-неволей омывали и лицо.
Смывали голову щелоком, свекольным квасом или горячей водой, в которую клали ветку освященной вербы и что-нибудь из душистых трав. Вымытую голову обычно расчесывали большой роговой гребенкой или гребнем. Расчесываясь, девицы заплетали волосы как в одну косу, в 3-6 прядей, так и в две меньшие косы. Изредка делали шиньоны, но при всякой прическе лоб девицы был открыт. Естественным украшением прически служили как полевые, так и сорванные из своего цветника цветы. Еще в косу вплетались разноцветные тонкие ленточки.
Главный головной убор женщины — очинка. Молодым женщинам до 30 лет считалось грехом не носить серег, поэтому уши девочек со второго года жизни прокалывали тонкими, острыми проволочными сережками, которые и оставляли в ухе до заживления ранки. Позже девочки носили медные серьги, по цене 3-5 копеек, девушки уже надевали серьги из польского и обыкновенного серебра, изредка золотые, по цене от 45 копеек до 3 рублей 50 копеек. Серег у девиц было немного: 1 — 2 пары. На шею девушки одевали разноцветное намисто до 25 нитей, более или менее низко опущенное на грудь. Также на шее обязательно носили крестик. Крестики были деревянные, ценой в 5 копеек; стеклянные, белые и цветные, от 1 копейки; медные в 3-5 копеек и серебряные (иногда эмалированные). К украшениям принадлежали и перстни.
Рубашку — главную часть белья называли сорочкой. На нее во все времена года одевали «керсетку», короткую, немного больше аршина одежду, черную, реже цветную, шерстяную или бумажную, открывающую всю шею и верх груди и плотно обхватывающую талию. Обувались женщины летом в башмаки на высоких каблуках (черевыки), из черной кожи, подкованные гвоздями или подковами, а зимой в черные сапоги. Мальчиков стригли гладко. Мужчины среднего возраста стриглись «пид чуб, кружком», то есть кругло, ровно по всей голове, простригая больше на лбу, над бровями и сзади. Бород почти никто не брил, а только подстригли. Голову крестьянина защищала от холода барашковая шапка, круглая цилиндрическая или несколько суженная кверху. Шапка подбивалась черным, голубым или красным коленкором, иногда овчинным мехом. Общепринятый цвет шапки был черный, изредка серый. Летом также часто одевали картузы. Мужская сорочка отличалась от женской короткостью.
Вместе с сорочкой всегда одевали шаровары. Ношение штанов считалось признаком зрелости. Сверху рубашки носили серый шерстяной или бумажный материи жилет, однобортный, с узеньким стоячим воротничком, без выреза и с двумя карманами. Сверх жилета носили черную суконную или серую шерстяную чумарку, длинно до колен, однобортную, застегивающуюся на крючки, с талией. Чумарка была подбита ватой и служила верхней одеждой. Ее, как и другую верхнюю одежду подвязывали поясами. В большинстве своем мужская обувь заключалась только в одних сапогах (чоботях). Чоботы делались из юхты, иногда из тонкого ремня и «шкапыны» (лошадиной кожи), на деревянных шпильках. Подошва сапог была из толстого ремня, каблуки подбиты гвоздями или подковами. Цена сапог от 2 до 12 рублей. Кроме сапог еще носили черевики, вроде женских, «постолы» — кожаные лапти или обыкновенные лапти из липовой или вязовой коры.
Не миновала крестьянской доли и служба в армии. Вот такие поговорки бытовали про рекрутов и их жен. «В рекрутчину — что в могилу», «В нашей волости три болести: некрутство, подати да земщина», «Веселое горе — солдатская жизнь», «Воевал молодой, а под старость отпустили домой», «Солдат — горемыка, хуже лапотного лыка», «Солдатка ни вдова, ни мужняя жена», «Солдаткиным ребятам вся деревня отец». Срок службы рекрутом составлял 25 лет. Без документального подтверждения о смерти мужа-солдата женщина не могла выйти замуж во второй раз. В то же время солдатки продолжали жить в семьях мужа в полной зависимости от главы семьи. Очередность выделения рекрутов определялась волостным сходом домохозяев, на котором составлялся список призывников. 8 ноября 1868 года вышел манифест, по которому предписывалось выставить по 4 рекрута с 1000 душ. После военной реформы 1874 года срок службы был ограничен четырьмя годами. Теперь служить должны были все молодые люди, достигшие 21 года, годные к службе по состоянию здоровья. Однако законом предусматривались льготы по семейному положению.
Несколько непривычны для нас представления наших предков о комфорте и гигиене. Бань до 1920-ых годов не было. Их заменяли печи, гораздо более вместительные, чем современные. Из вытопленной печи выгребалась зола. Пол застилался соломой, залезали туда и парились веником. Голову мыли вне печи. Вместо мыла пользовались щелоком — отваром из золы. С нашей точки зрения крестьяне жили в ужасающей грязи. Генеральную чистку дома устраивали перед Пасхой: мыли и чистили не только полы и стены, но и всю посуду — закопченные горшки, ухваты, кочерги. Выбивались сенники-матрасы, набитые сеном или соломой, на которых спали, и от которых тоже было много пыли. Стирали пральниками подстилки и дерюги, которыми укрывались вместо одеял. В обычное время такой тщательности не проявляли. Хорошо, если в избе был деревянный пол, который можно было вымыть, а глинобитный — только подметали. Нужников не было. От дыма из печей, топившихся по-черному, стены покрывались сажей. Зимой в избах стояла пыль от костры и других отходов прядения. Зимой все страдали от холода. Дрова впрок, как сейчас, не заготавливали. Обычно привезут воз валежника из леса, сожгут его, потом едут за следующим возом. Грелись на печках и на лежанках. Двойных рам ни у кого не было, так что окошки покрывались толстым слоем льда. Все эти неудобства были для крестьян привычной повседневностью, об изменении которой и мысли не возникало».[32]
Автор: А.Резник
Литература и источники:
[32] Милорадович В. Житье-бытье лубенского крестьянина, «Киевская сторона», 1902, №№ 4,6,10
Алексеев В.П. Гранный дуб. Брянск, 1944